W. - Витни, А. - Андрей, К. - Катя
(имена, естественно, вымышленные)
W. ...Давайте попробуем начать с момента,
предшествующего началу, а именно, - как человек
приходит к наркотикам, каким образом он извне,
чистенький такой, входит сознательно, - или
попадает случайно - в среду людей, с наркотиками
уже повязанных.
А. Ну, здесь я поговорил бы о приходе к
наркотикам через личность, - и приходе через
тусовку, через субкультуру.
Наиболее известные мне (и наиболее интересные, на
мой взгляд) ситуации - это наличие каких-то
хороших знакомых, которые являются наркоманами
и, тем не менее, интересны в плане человеческого
общения. Ты видишь перед собой необычайного
человека, впечатляющую личность, пытаешься
дотянуться - и начинаешь его копировать. Все дело
в том, что поначалу, еще не имея никакой
возможности понять сущность этого человека из-за
своего маленького опыта, не понимая, чем этот
человек живет, ты пытаешься просто делать то же,
что делает он. В том числе ты понимаешь, что он
употребляет наркотик; вполне вероятно, что это
ему что-то дает.
Тут дело даже не в подражании, а в том, что это
является составляющей его жизни, и ты пытаешься
воспринять эту составляющую.
...Довольно часто бывает и такое, что человек, на
потребление наркотиков изначально не
ориентированный, попадает в некую компанию, в
некую тусовку. Отчасти на собственном опыте
наблюдал нескольких таких девочек, пришедших в
тусовку, - наблюдал в Бертовнике.
W. Бертовник - это что?
А. Бертовник - это некий флэт, квартира,
которую снимали хиппы с целью совместного
проживания, с целью изготовления и употребления
наркотических веществ, занятий музыкой и т.п.
W. Тусовочный флэт.
А. Да, тусовочный флэт, настоящий. И в этой
тусовке есть очень притягательные личности,
которые, в частности, чувствуют ответственность
за неофитов, пришедших в компанию, и берутся
наиболее полно показать им, чем живет эта
тусовка, эта культурная группа.
А девочки и мальчики приходят тоже не просто так.
Они приходят в основном из-за того, что
окружающая культурная среда их нисколько не
удовлетворяет. Они либо имеют проблемы с
коммуникабельностью, либо проблемы с
собственной внешностью, либо это развитие
довольно нестандартного характера.
W. Так или иначе, в традиционной и привычной
для них среде они чувствуют себя некомфортно.
А. Да, именно в конкретном культурном социуме.
При этом, если объективно судить, они чувствуют
себя не более некомфортно, нежели все остальные
члены социума. Не более. Другое дело, что они
каким-то непонятным образом чувствуют это
немножко острее, чем все остальные, и хотят
изменить положение вещей. В них есть тяга к
необычному, их тянет к неординарным людям, а все
обыденное им надоело.
В отдельных случаях они встречают человека из
такой вот тусовки, и они в эту тусовку попадают.
W. Ты сейчас говоришь о хипповских тусовках?
А. Подобные тусовки сложно назвать
хипповскими.
К. Обычно такие тусовки более-менее
смешанные. Чаще всего это происходит на
тусовочных квартирах, но какой-то конкретной
ориентации там нет. Там могут вписываться хиппы,
а могут и не вписываться.
W. Наркотики являются необходимой
составляющей этих тусовок?
А. Нет, они не являются необходимой
составляющей. Где-то они есть, где-то нет. В любом
случае - не считая, конечно, крайних проявлений, -
наркотики не являются цементирующим элементом.
W. Наркотики - не основная направляющая, а
сопутствующее явление.
А. Да, естественно. Людей связывают не
наркотики. Хотя часть тусовщиков собирается
именно чтобы торчать; если в этой тусовке есть
наркотики, это вовсе даже не значит, что я люблю
тусовку, - это значит, что я люблю наркотики,
которые случайно, с боку припека. Просто они в
другом месте совершенно не встречаются.
Наркотики - это явление, которое сопутствует
подобным тусовочным образованиям.
Грибы-паразиты, к примеру, водятся на деревьях
определенных. Я совершенно не интересуюсь
деревьями, если меня интересуют грибы.
К. Но в то же время вычленить проблему
наркомании и разговаривать конкретно о ней в
отрыве от определенных социальных образований
достаточно сложно.
А. Именно потому, что гриб живет
исключительно в симбиозе с деревом, отделить его
и посмотреть, как он развивается сам по себе,
совершенно невозможно. Он проникает в ткань.
W. Ты упомянул, что существуют тусовки,
которые ориентированы конкретно на добывание,
изготовление и употребление наркотиков.
А. Знаешь, действительно, есть тусовки, в
которых наркотики - основная направляющая. На
самом деле, не самый лучший, но довольно
распространенный путь развития исходных
тусовок, которые описывались выше - это замыкание
на наркотики. Обычно такое бывает, если исходная
тусовка была не слишком крепкой, но слишком
активно употребляла наркотики. В основном такие
тусовки имеют место быть в крупных городах, но на
этих флэтах довольно часто встречаются люди,
которые приезжают либо из мелких городов, либо из
городов, в которых вообще сложно найти
какое-нибудь неформальное движение. Куча людей
из Вологды, из Череповца. Из Мурманска в свое
время были.
Бывает и такое, что деградация исходной тусовки
выглядит очень страшно. Обычно это группа,
которая не достигла определенного культурного
уровня, но которая получает достаточное
удовольствие от употребления наркотиков. Тогда
она превращается в отвратное зрелище, это
натуральная банда, промышляющая натуральным
бандитизмом. У меня действительно есть такие
знакомые, которые остались без своего гуру, и в
94-м году было известно, что они занимались
ограблением коммерческих ларьков с целью
получения денег, покупки сырья и варки винта. Это
действительно страшно, это уже патология.
К. Ты знаешь, я гораздо чаще наблюдала другой
вариант развития, когда наркотические тусовки
перестают быть собственно тусовками, люди
разбегаются и живут цивильной жизнью, а
собираются лишь время от времени, "торчат по
понедельникам".
А. Да, это гораздо более распространенный
вариант.
К. Такое тихое-мирное подтарчивание.
А. Факультативное употребление всяких
веществ.
На самом деле, все эти наркотические тусовки с их
путями развития - явление довольно многоликое. Я
не могу сказать, что существует единая
логическая система, ступеньки иерархии для
людей, которые употребляют наркотики.
W. Расскажите немного о том, какие наркотики у
нас распространены. И об этой классификации:
"черный", "белый".
А. Это национальная классификация такая:
существует наиболее интересный наркотик
внутривенный, который вся тусовка называет
винтом.
W. Винт - это "белый", так?
А. Винт, он же белое, белый...
W. О нем говорят не только в мужском роде?
К. В мужском, в среднем. В женском - очень
редко.
А. Раньше его называли "ленинградской
белой", существуют еще региональные
разновидности типа "чичи" - тоже, в принципе,
винт.
W. Ты употребляешь слова "белый" и
"винт" как синонимы?
А. Да, это синонимы, скажем так.
К. Нет, я представляю себе по-другому: белое -
это винт и, кроме того, все сопутствующие, более
мелкие: джеф, марцефаль и т.п.
А. Да, ну давай тогда воспользуемся твоей
классификацией. Значит, прежде всего существует
винт. Потом, существуют наркотики, более простые
в изготовлении: это, например, марцефаль (синоним
- джеф, синоним - коктейль марцефаль, синоним -
коктейль джеф, синоним - доктор джеф), и
производные многочисленные от всего этого.
Иногда его называют мурцовкой. Терминология
очень богатая, Бог знает, где ее берут. Кроме
этого, существуют еще какие-то региональные
штучки, варящиеся из эфедрина.
W. Кстати, что касается слэнга: я заметила, что
люди, употребляющие наркотики, не используют
слово "колоться".
А. Слово больно произносить.
W. А как говорят?
А. "Вмазываться", "втираться"...
К. "Трескаться", "двигаться".
А. ..."приторчать". Тщательно избегается
использование слов, связанных с процессом
употребления наркотиков.
К. Медицинская терминология по большей части
заменена и очень часто просто опускается.
А. На самом деле вся эта терминология очень
запутана. С точки зрения филологии все эти
термины - это, фактически, эвфемизмы. Слово
"колоться" является в некоторой степени
даже табуированным, потому что человек, по
крайней мере в начальной стадии, борется с собой,
и воспоминания об этом навсегда остаются и
фиксируются в лексике, в табуировании слова
"наркотик", в табуировании слова
"колоться"; на месте табуированных слов,
связанных с неприятными воспоминаниями,
возникает слэнг.
W. Какие еще слэнговые словечки
распространены?
К. "Баян". "Баян" - это шприц.
"Струны" - это иглы. "Гаражом"
называется такой колпачок, который надевается на
иглу многоразового использования.
На самом деле, обычно не все тусовщики владеют
наркоманской терминологией. Со мной однажды был
такой случай забавный: мы встретили в каком-то
тусовочном месте незнакомых людей, но поскольку
они были в хипповском прикиде, мы у них
спрашиваем:
- Народ, у вас струн нет?
- Каких струн?
- Седьмой и восьмой, - отвечаем мы. Дело в том, что
иглы различаются по номерам.
Ребята очень удивились, как это - седьмой и
восьмой, для чего?
- Ну, струны, для баяна, - отвечаем мы...
W. ...Давайте вернемся к винту.
А. Винт. Медицинский препарат, служащий
исходным сырьем - эфедрин. Путем несложной
технологии, достаточно несложной, варят конечный
продукт.
К. Интересно, что изготовление наркотика в
домашних условиях практикуется только у нас в
стране, - на Западе предпочитают вещества,
полученные в лабораторных условиях. А у нас -
дома, на кухне, в кастрюльке. Варят винт.
Существуют свои традиции варки. В Питере,
например, предпочитают так называемое
"яблочко" - после употребления во рту
остается вкус яблочка, кисленький такой.
Москвичи варят "фиалку".
Кроме того, варка - дело сугубо индивидуальное,
качество полученного вещества очень зависит от
того, кто варит. Причем в этом деле есть свои
гении: я знаю одного человека, который, перед тем,
как варить, спрашивал у тусовки: "Ну, ребятки,
что мы сегодня будем делать? Мы будем слушать
музыку, будем играть на гитарах, будем общаться
или, в конце концов, просто хотим потрахаться?"
И в зависимости от ответа он задавал разные
пропорции составляющих веществ. Эти пропорции
задавались не расчетом, а настроением.
W. А "черный"?
А. Черный... В общем-то, я его терпеть не могу. В
принципе это сумма опиатов, исходное сырье -
белок растительного происхождения.
W. Почему он называется черным?
А. Это связано с технологией приготовления.
Есть такой народный обычай. Дело в том, что на
определенном этапе изготовления необходимо
очищать полученный продукт. В качестве
биологического способа очистки придумали
экзотический: из вены набирают около 10
миллилитров крови и заливают ее в раствор, после
чего взбалтывают. В результате этого процесса
связывается все, что можно, и выпадает в осадок.
Естественно, после этого раствор нужно
центрифугировать, но кто ж там будет
центрифугировать. Короче, в итоге жидкость
приобретает такой буровато-черный цвет.
...Черный - квинтэссенция физического
удовольствия, чисто физический кайф. Больше
ничего.
К. Если белый считается наркотиком
"интеллектуальным", то черный называют
более тупым. Это не то чтобы "бычий кайф", а
физический кайф для радости.
А. Черный - генератор эмоций, генератор
радости. Человек, который живет
малоэмоциональной жизнью, часто попадается на
черный. Обычно "чернушники" используют его
именно для того, чтобы на голом месте
порадоваться. Это именно тот самый наркотик, о
котором пишет советская пресса. Хотя он очень
мало распространен по сравнению с белым.
К. Изначально я действительно использовала
черный для обретения "радости на пустом
месте". Можно "подвинуть" этот реальный
мир, "убрать" его, пожить где-то там, а потом
вернуться. Все замечательно. Все в кайф.
Позже я стала использовать его в основном для
преодоления обломов. То есть если возникали
серьезные проблемы или было очень плохо.
Механизм примерно такой: ситуация ведь обычно
развивается в сторону пика, а потом идет на спад.
Так вот, этот момент пика просто заменяешь, - как в
диафильме вставляешь другую картинку. Подцепив
черный, ты можешь сконцентрировать
отрицательные эмоции и оставить их. С уходом
черного они тоже уходят, они куда-то деваются.
Когда-то я не умела делать этого без
наркотиков.
Но для такого использования черного необходимо
определенное отношение к наркотику, полное
понимание наркотика, чувствование его.
Существует опасность, привыкание к черному
происходит очень быстро.
А. К понятию черного еще относится чистый
морфин, некоторые полукустарные препараты, но
это все мало распространенные в последнее время
вещи.
К. Да, о морфии, скажем, и о каких-то
морфиносодержащих веществах говорят как о чем-то
архаичном: "Вот, да, торчали люди".
Сейчас, на самом деле, цены на морфий не меньше,
чем на кислоту. И он крайне редко встречается.
W. Внутривенные делятся на черный и белый - или
остается еще что-то помимо этого?
А. Есть еще такая странная вещь, как калипсол,
в народе называемый "калькой".
К. Ну, это "детский" наркотик, из серии
"мультики посмотреть". Интересно, но реально
ничего не дает.
На самом деле, этот наркотик считается еще более
мерзким, нежели черный, не "мерзким" даже, а
более...
А. ...презренным.
К. Да.
А. На него нельзя сесть. Практически.
А помимо кальки существует еще такая группа - это
тоже внутривенные, - как галлюциногены.
Самый легендарный из них - это LSD-50, или LSD, или
"кислота", но под понятие "кислота"
подходят еще аналогичным образом действующие
препараты типа РСР("пи-си-пи"). Это
галлюциногены, никаких эмоциональных
воздействий они не дают. Хотите увидеть розовых
слонов - вколите себе два куба кислоты.
W. LSD у нас распространен?
А. Последнее время распространился гораздо
шире, нежели раньше. Раньше об этом ходили
легенды, а теперь это очень реально.
...А еще есть колеса. Вот, циклодол, например,
довольно забавная вещь. Циклодол, или прокопан -
лекарство, применяемое для лечения болезни
Паркинсона. При медицинской передозировке
вызывает галлюцинации.
К. Кстати, действительно такой момент:
следует различать медицинскую передозировку - и
наркоманскую передозировку. Наркоманский дозняк
- это всегда, в любом случае медицинская
передозировка, но может наступить и наркоманская
передозировка, передоз.
А. Употребляется циклодол в основном
школьниками, студентами младших курсов с целью
увидеть что-нибудь такое, чего в нормальной жизни
увидеть нельзя, больше ни для чего не
используется. Как и все нейротоксины, очень
здорово разрушает нервные клетки.
К. В момент употребления уже чувствуешь
невозможность контролировать свои мысли, свое
поведение. Самая примитивная ситуация: этого
циклодола я как-то от нечего делать объелась, а
потом утром поехала в институт электричкой. И вот
в электричке я засыпала, отключалась и тут ловила
себя на мысли, что что-то не так. Открывала глаза и
обнаруживала, что начинаю разговаривать, не с
окружающими, а просто сама с собой, но окружающие
на меня смотрят неправильно. Тогда я переходила в
другой вагон, и все начиналось сначала. За 50 минут
езды я прошла всю электричку от последнего до
первого вагона. То есть здесь наблюдается, по
крайней мере у меня, совершенная невозможность
какого-либо контроля. Да, конечно, там есть
какие-то приходные штучки, но есть и
невозможность контроля, невозможность работать,
что ли, с этим наркотиком, получать что-то
полезное от него. Кроме всего прочего, здесь
достаточно реальные заморочки с памятью, т. е.
после того, как все это уже прошло, зафиксировать
все, что было, оставить в памяти какие-то полезные
вещи просто невозможно.
А. Вообще я хочу сказать, что наркотиков на
самом деле достаточно мало. О том, что люди
колются, ходит масса легенд, но реально -
большинство людей, которые с гордостью говорят:
"Да, мы наркоманы", большинство из этих людей
действительно занимаются самообманом, поскольку
вовсе не являются наркоманами в медицинском
смысле. Это люди, которые несколько раз
попробовали и таким образом самоутверждаются.
Настоящих клинических наркоманов - людей,
сидящих на игле, - их очень мало. Это люди, которые
испытывают невозможность нормального
существования без дозы какое-то время, - и
соглашаются с этим. Это люди, у которых возникает
физическое привыкание к наркотику.
W. Физическое привыкание вызывает только
черный - или что-то еще?
А. В большинстве случаев - черный, если
человек имеет неограниченный доступ к нему.
Читайте Булгакова, "Морфий". Там
классическая картинка человека, который подсел
на черный.
Хотя винт тоже вызывает физическое привыкание,
только оно заметно слабее, и для этого слишком
много придется торчать.
Клинические наркоманы - явление не глобальное: я
думаю, по Москве таких людей - именно из этой
социальной прослойки, нигде не работающий людей,
стремящихся к неформальному образу жизни - по
моим оценкам, их не больше двух тысяч. Я могу
ошибаться в цифре, но не в порядке.
Обычно даже в тусовках, которые хорошо знакомы с
наркотическими веществами, люди, которые сели на
иглу, считаются несчастными людьми, которым надо
помогать.
W. Даже так?
А. Да, это именно так. А если помочь невозможно
по причине нежелания человека, то к нему
относятся с некоторым страхом, подозрением,
настороженно.
Кроме клинических наркоманов существует еще
категория людей, которые "торчат по
понедельникам", - они и сами чаще всего
скрывают то, что связаны с наркотиками.
Вообще меня в свое время поразило, что
большинство таких "наркоманов по
понедельникам", действительно употребляющих
винт и серьезно морочащихся его изготовлением,
являются высокоинтеллектуальными, интересными
людьми. Удивительно умными, удивительно
перспективными и довольно творческими людьми.
Другое дело, что этим людям можно поставить очень
четкий диагноз: они в основном имеют высокую
интеллектуальную активность и при этом - низкую
интеллектуальную продуктивность. Это люди,
которые считают себя поэтами, писателями,
философами и т.п.; которые много думают, но в
результате почти ничего не придумывают. В
общем-то, это диагноз не только "наркоманов по
понедельникам", это диагноз очень большой
части нашей так называемой интеллектуальной
элиты, который очень показателен для нашего
времени.
И вот часть людей, которые имеют высокую
интеллектуальную активность и низкую
интеллектуальную продуктивность, ударяются в
винт. Тут можно говорить и о серьезном побочном
эффекте. Эти люди, довольно яркие по сути своей,
несмотря на низкую интеллектуальную
продуктивность, тем не менее что-то производят,
генерируют какие-то идеи, общаются с людьми, - и те
через них тоже начинают торчать, самостоятельно.
Так возникают дети-циклодольщики - тупые
ПТУшники, которые употребляют циклодол, так
возникают людишки, которые периодически курят
анашу, что тоже плохо, и т.п.
W. Сами эти люди с высокой интеллектуальной
активностью и низкой интеллектуальной
продуктивностью, - что они ищут в винте?
А. Тут я могу рассказать о том, что я сам
исходно от него получал. Винт был первым
наркотиком, который я попробовал, и оно мне очень
понравилось. Что мне понравилось? Это очень
просто. В момент употребления наркотика я мог с
легкостью необычайной извлекать из своей памяти
какие-то картинки, которые меня интересовали, я
мог очень живо, на физическом и на эмоциональном
уровне, ощущать себя, допустим, ребенком (мне было
тогда 15) или взрослым человеком. Я мог совершенно
произвольно представить себе - это я уже
впоследствии экспериментировал, - как бы я жил,
если бы я был женщиной. Это очень интересно.
Чертовски интересно.
W. То есть ты задавал себе вопросы - и пытался
под винтом найти ответы на них?
А. Да, это то, что называют работой с
наркотиком. Некоторые люди занимаются с винтом
именно такой работой, пытаются в состоянии
отравления наркотиком видеть в своем "я"
некие грани, которые им были недоступны;
допустим, человек, - студент, химик, - употребив
винт, внезапно понимает, что в нем, помимо вот
этого очень спокойного, очень цивилизованного,
очень хорошего человека существует безумно
развратная женщина. Вдруг осознаешь, что в тебе
существует множество совершенно тебе
неизвестных граней собственной личности.
W. Эти грани действительно существуют - или
они всего лишь образуются в том состоянии?
А. Они действительно реально существуют, и
это осознание очень сильно бьет по мозгам.
Винт в некоторой степени позволяет делать такие
штучки, позволяет понять, какой ты есть на самом
деле.
И после этого я кинулся безудержно потреблять
все это дело.
W. Довольно часто так оно и бывает: человек,
попробовав наркотики и найдя в этом свой кайф,
просто ударяется в их употребление и набирает в
этой новой для себя сфере обороты гораздо
большие, чем человек, уже освоившийся в этом
мире.
А. Да, естественно. Я действительно был
оглушен и кинулся в это дело довольно безудержно.
Меня всегда интересовал я сам и другие люди, я
представлял, что я неодномерен, как и все
окружающие люди на этой земле. А тут, понимаешь,
появляется 1,5 миллилитра некоего раствора,
который позволяет мне актуализировать любую из
граней моей личности с легкостью необычайной, с
такой легкостью, что аж противно. Когда я вижу в
себе грубого солдафона или изнеженного
аристократа, - я могу какую-то проблему решать
гораздо более эффективно, - ну, хотя бы проблему
человеческой коммуникации.
В самый момент действия я мог общаться с людьми
совершенно по-другому, нежели по трезвости, и
люди тоже видели меня совсем по-другому. В конце
концов я избрал себе совершенно чудесную грань:
состояние, в котором я обретал беспредельное
счастье и беспредельный покой. Понимаешь, я на
эту грань вполне мог попасть.
Я мог находить в себе очень комфортные грани. Мог
находить в себе грани, которые были мне
интересней, нежели мое обычное существование.
Мне, например, было очень интересно представлять
себя тем же самым солдатом. Действительно очень
забавно. Когда человек от нечего делать, просто
так, на голом месте может представить себя
солдатом, грабящим деревню. Это очень сильное
переживание. И такое путешествие, оно тем и
интересно, что окружающий мир при этом не
исчезает, но ты понимаешь, что в нем ты можешь
изменить себя.
...Короче, я очень быстро научился все это дело
варить. Я тогда был действительно настоящим
наркоманом, в полный рост. Два месяца
непрерывного торчания. Каждый день. Начал
сталкиваться с физической зависимостью,
довольно противной. Я ужасно отношусь к тому, что
имею какую-то зависимость от чего-либо. И я просто
переломался с винта, в первый раз это было
довольно несложно.
W. Решил слезть только потому, что тебе была
противна зависимость?
А. Нет, не только. Несколько начинало
надоедать, появлялись новые интересы. Рос в очень
приличной семье и понимал, что не могу же я так
вечно.
Да и вообще наркоман - это как-то нехорошо.
Культурные запреты очень сильно довлеют над
человеком.
W. А приходилось ли тебе преодолевать
какие-либо внутренние табу, перешагивать через
себя в самом начале, когда ты впервые столкнулся
с наркотиком?
А. Нет, исходно нет. Я считал, что я не делаю
ничего запретного, я всего лишь познаю себя; в
конце концов познаю, что такое наркотики. Более
того, я полагал, что всякому человеку,
пытающемуся познать себя, надо попробовать винт.
W. Действительно, насколько я вижу, существует
зона пересечения и взаимозависимости жизненного
опыта - и шкалы этических ценностей, бытующих в
социуме. Получается некий крест: с одной стороны,
человек может стремиться к количественному
накоплению жизненного опыта, к движению вширь,
исходя из тезиса, что в этой жизни нужно испытать
как можно больше; с другой стороны, есть
вертикальная этическая шкала, иерархическая
система ценностей. Максимальное горизонтальное
расширение подразумевает, что на этику и мораль
необходимо в той или иной степени наплевать, т.е.,
условно говоря, если горизонталь стремится к +*,
то вертикаль - к нулю. В то же время строгое и
буквальное следование нормам этики и морали
резко ограничивает область свободы, спектр
допустимых поступков; теперь уже вертикаль
стремится к +*, а горизонталь - к нулю.
А. Да, поначалу я целиком и полностью
игнорировал культурные запреты. И тем не менее
эти запреты действуют гораздо глубже, нежели на
сознательном уровне. В один прекрасный момент я
почувствовал, что внутри меня нечто говорит: ты
знаешь, это плохо. Я был очень сильно удивлен,
когда понял, что на самом деле это плохо.
W. Это был некий императив, или ты мог
мотивировать это утверждение?
А. Именно императив. Это очень напоминает
ситуацию, когда я впервые столкнулся с явлением
супружеской измены. Это было ужасно. Я всю жизнь
говорил себе, что мы - свободные люди. И тем не
менее когда моя женщина мне изменила, - если б мне
до этого сказали, что у меня будет какая-то бурная
реакция, я сказал бы, да я что, в конце концов,
патриархальный человек?! И внезапно, когда все
это случилось, я очень хорошо понял: существует
императив, что этого нельзя делать. Который никак
не обосновывается, никаким образом.
W. Хотя для нее, может быть, это было
расширением жизненного опыта, способом познания
мира.
А. Именно так.
С наркотиками очень похожая вещь, но только
гораздо слабее. Я внезапно понял, что в
окружающей меня речи, в движении и поведении
людей - во всем этом закодировано множество
информации, в том числе запрет на эти вещи.
На себе говорю, попой чувствую, что есть он, такой
запрет, который заключен во всем. В архитектуре
строений, в структуре языка, в чем угодно. Что он
глубоко, но употребление наркотических веществ в
культуре, по крайней мере в европейской
цивилизации - оно запретно. И школьник, который
курит сигарету с травой, он осознает: это - в
некоторой степени грехопадение. В культуре есть
запрет, он его нарушает.
А я склонен считать, что культурные табу на голом
месте не рождаются. В конце концов культура - это
совокупность сознаний кучи людей, и то, что в
результате образовалось, - сомнительно, чтобы оно
не имело глубоких корней.
К. К твоему сведению, в обществе наркотик
ассоциируется с неким веществом, от которого
просто получаешь кайф. Кайф! Кайф! В данном случае
наркотик ассоциируется исключительно с черным, и
о винте речь не идет. То есть культурное табу не
связано с винтом у общественного мнения.
А. Общественное мнение - это еще не вся
культура.
...И вот меня очень заинтересовало ощущение этого
запрета поначалу, а потом я как-то бросил думать
об этом. Потом он сам куда-то прошел, я внезапно
перестал его чувствовать и опять начал это дело
употреблять. Это я рассказываю, естественно, в
отрыве от реально происходивших событий, на
самом деле была еще какая-то каузальная
напряженность, неприятности всякие были.
И вот как раз в этот месяц без винта у меня стала
возникать такая крамольная мысль, что все это
можно и без наркотиков делать; что те состояния,
которые я в себе наблюдал под винтом, я как-то
скрыто видел в себе и раньше, но только очень
плохо. Что все это во мне на самом деле и так
присутствует. Просто наркотики, они позволили
высветить, что это тоже есть. Но вот не нравилось
мне, что для того, чтобы какую-то свою грань
вытащить, мне необходимо вену себе продырявить;
глупое занятие, если это и без того возможно.
В один прекрасный момент, несколько научившись
видеть в себе множество всех этих вещей, я понял,
что винт на самом деле всему этому мешает.
W. Мешает, однако именно винт помог тебе
увидеть в себе все эти грани, которые ты раньше,
может быть, чувствовал, но не осознавал.
А. Я боюсь, что если бы я всего этого не видел,
если бы я не пробовал этой гадости, то, может быть,
оно было бы лучше; может, правильнее было бы
развиваться каким-то естественным путем. Потому
что однажды я понял, что часть граней, которые я в
себе видел под винтом, очень противны. Мне пришло
в голову, что все это искусственно на самом деле.
А вдруг все, что во мне есть, увиденное по винтом,
родилось в тот самый момент, когда я это увидел; я
сам себе это сконструировал. Понимаешь? Возникла
мысль, что употребляя наркотики, я увеличиваю
количество фальшивых сущностей во мне.
Я просто научился конструировать себя такого,
что под винтом мне было приятно, а без него мне
было противно.
Ну и, в конце концов, мне все это надоело. А
надоело потому, что очень сложно найти
практическое применение. Под винтом чаще всего
мне никаких поступков не хочется совершать,
хочется просто наблюдать, какой я. Свою
внутреннюю структуру.
А можно залезть в образ счастливого мальчика и
жить там счастливым мальчиком постоянно. Через
полгода от этого, между прочим, умирают. Практика
показывает, что больше восьми месяцев
непрерывного торчания никто не выживает.
W. А почему же тебя не удовлетворяло познание
этого объема, этой бездонности и необъятности, о
которых ты говорил?
А. А что толку, что у меня есть колодец с водой,
необъятный и бездонный, мне же интересно оттуда
воду черпать. Зачем мне созерцание бесконечности
собственного "я", если я ничего не могу
сделать в реальном мире? Зачем мне убегать в
бесконечность собственного бытия при том, что я,
такой хороший, ничего не могу?
W. То есть, насколько я понимаю, простое
созерцание котируется для тебя не особо высоко.
А. Да. Простое созерцание конечно котируется
для меня достаточно низко.
W. А почему ты говоришь, что сейчас у тебя нет
"отсутствия зависимости"? Ты не отказался от
этого окончательно?
А. Бывают моменты, когда мне очень плохо, и я
знаю, что у меня есть возможность сварить
несколько милилитров и попасть туда, на небеса.
Ощутить себя очень чудесным и т.д. Вот понимаешь,
я этим пользуюсь только тогда, когда мне ужасно
плохо. Когда я знаю, что могу натворить
каких-нибудь глупостей. Лучше уж я ничего не буду
делать, а в компенсацию за это я себе вколю четыре
куба да и буду радостным. Я себя очень не люблю в
этом состоянии, просто у меня есть такой вот
"слэг". Это не надо, люди. Об этом лучше
вообще не знать.
У меня нет физических сил от этого отказаться.
Тут можно говорить о психологической
зависимости. Психологическая зависимость - это
когда ты знаешь о том, что у тебя где-то лежит
позорный элексир, позорный концентрат счастья.
Он у тебя в руках, и ты через пять минут можешь
почувствовать себя на дне глубокой помойной ямы,
но тем не менее счастливым. Это ужасно. И такое
ощущение тем глубже, чем человек умнее. У
талантливых музыкантов, у талантливых
художников это бывает страшнее всего. Им просто
противно жить после всего этого. Да, они убежали
от всех своих проблем, но им после этого противно
жить.
W. А вообще среди твоих знакомых есть люди,
которые торчали - и потом бросили навсегда? В
принципе существуют такие люди?
А. Это великая редкость.
W. ...Кать, а как у тебя все это получилось?
К. Вообще в первый раз я попробовала очень
забавно.
W. Это было давно?
К. 93-й год где-то, начало. Но это не считая
анаши, покуривания. Так что у меня, в принципе,
достаточно небогатый опыт.
Это было действительно забавно: врач, который
рассчитал мне дозняк калипсола на компьютере.
А. Убить его мало, вашего врача.
К. Его отношение к этому тогда меня прикололо
совершенно, такое циничное "ну, что?!"
Сама я была наслышана, что это конкретно
"калька", это несерьезно. И тогда на кальке,
собственно говоря, не остановилось, потом был
переброс на черный, еще более свинский наркотик.
На самом деле именно черный был каким-то там
началом. Он очень быстро затмил кальку, оставил
ее где-то далеко. Черный был связан с одной
компанией, она через некоторое время появилась.
Это было сборище довольно взрослых ребят, лет под
тридцать, достаточно развитых интеллектуально.
Они вели мажорский образ жизни, у них уже тогда
было у каждого по солидному делу. Очень забавная
среда, - я считаю, что таких на самом деле немного:
совмещение наркотиков и цивильной жизни.
У них была такая тусовочная квартира в Центре,
какая-то старая коммуналка, я даже не знаю, кому
из них она принадлежала. Они там тусовались, там
были свои женщины, периодически привозимые на
эту квартиру и по комнатам растаскиваемые, меня
это совершенно не волновало, у меня была там своя
неприкосновенная комната. Ко мне там очень
замечательно отнеслись, я там не являлась ничьей
девушкой, женщиной, тем паче всех вместе, как ни
странно. В продуктах недостатка не было: они
закупались большими коробками на месяц вперед, и
все это просто сдвигалось под кровать. Там у
ребят была библиотека, то есть библиотека
состояла в том, что по углам валялись изредка
очень забавные книжки. Я там читала, выходила
погулять. Приезжали туда друзья, слушали музыку,
там была богатая фонотека, дивная совершенно.
Там я и подсела на черный.
Все-таки эта среда, она достаточно нестандартна.
Я думаю, что немногие люди найдутся, которые
таким образом пришли к наркотикам.
W. Там был только черный?
К. Да. Естественно, эти ребята не будут кушать
колеса. Кальку тоже не будут.
Так вот. Довольно скоро я поняла, что черный, так
скажем, меня не удовлетворяет настолько, чтобы
остаться с ним. Я его использовала какое-то время,
после чего он мне ничего дать уже не мог. В
какой-то степени дурацкий расчетливый наркотик,
по принципу эйфории: заплатил - получи, заплатил -
получи. А я пыталась на этом построить какой-то
другой мир.
W. Платить приходилось физическим
привыканием? Или чем-то еще?
К. Здесь да. Чисто физическим привыканием. К
тому времени это было месяца полтора
непрерывного торчания.
...Я не знаю, сколько времени я ломалась, потому
что я ни фига не ела за это время. Действительно,
очень сумасшедшие дни, человек валяется на
диване, на кресле, на подоконнике, висит на
лестнице - там была спортивная лестница
деревянная вдоль стенки - вниз головой, зачем -
непонятно. Ну, по-дурацки все это выглядит со
стороны.
А. Да, нет в этом никакого душевного
страдания. Все довольно тупо и грязно.
К. После этого я с теми ребятами не виделась
недели две и все это время жила без черного,
тусовалась по городу. Потом все-таки как-то
вернулась на этот флэт, и так получилось само
собой, что заторчала снова.
А белый был уже после того, как я окончательно
переломалась с черного, уже после того, как я
смогла обрубить все каналы от этих ребят. Уже
после того, как я была убеждена, что к наркотикам
вообще не вернусь.
Где-то месяца три-четыре я вообще курила анашу
только. Изредка кушала эти дурацкие колеса,
совершенно понимая, что они мне на фиг не нужны.
Ну а потом уже я познакомилась с винтом. Нет, вру.
В перерывах там еще витала кислота. Но кислота
была в небольших количествах у меня.
W. Ты сказала, что когда ты на черный забила, ты
решила, что не вернешься к наркотикам больше
никогда.
К. и А. смеются.
А. Ну, так оно и бывает. Решишь, бывало, а потом
придешь.
К. Ну, по крайней мере, черный я действительно
задвинула очень плотно.
Что касается анаши, у меня были периоды, когда я
ходила постоянно укуренная. При этом просто
немножко - чуть-чуть - угол зрения на окружающий
тебя мир сдвинут. Ты можешь с ним общаться, ты
можешь с ним взаимодействовать, но, так скажем,
немножко со своей колокольни. Просто видишь в
этой реальности несколько больше, чем видят
окружающие, вот и все. Я ходила в институт,
совершенно замечательно все это сочеталось. С
этим, понимаешь, с этим можно жить.
W. Очередным этапом, насколько я понимаю, стал
белый.
К. Да. Потом появился белый. Ну, белый уже - это
отдельная такая тема.
W. Сейчас ты торчишь?
К. Я не сказала бы, что в данный момент я -
наркоманка, торчу ужасно сильно. Но у меня до сих
пор возникают проблемы на тему винта. Процесс
разрешится, когда я смогу сказать: да, я
отказалась, - либо, наоборот, углубляюсь обратно в
торчиво. Пока ни то, ни другое нельзя
констатировать.
Сейчас я не уверена, что могу вот так вот взять в
руки баян с винтом и выкинуть его спокойно в
окошко. Я придерживаю, но остановиться не могу.
W. Кать, в своих рассказах ты используешь
такое понятие, как "работа с наркотиком".
Поясни, пожалуйста, что ты имеешь ввиду.
К. Ой, совершено дурацкий термин. Просто в
какой-то момент я встретила людей, с которыми
нашла общий язык, и схватила у них этот термин,
вот и все. Термин совершенно идиотский. Он мне
очень не нравится.
А. Давай я тебя прерву: вы можете по этому
поводу разговаривать, я хочу всего лишь сказать
фразу, которая должна прозвучать. Все катины
разговоры о том, что с наркотиками можно
работать, что их употребление чем-то человеку
полезно, что это необходимо, что возможно
саморазвитие путем употребления наркотиков, - я
все это решительно отвергаю и говорю, что все это
чухня собачья. Что этого нет, это иллюзии. Можно
создавать себе иллюзию того, что это работа. Но
даже если это и работа, то она не позволяет
человеку реально работать над собой.
К. Честно говоря, в отличие от Андрея, я
все-таки могу по трезвости, вспоминая о каком-то
конкретном приходе, о моменте стимуляции,
восстанавливать в памяти тот эмоциональный
состав, который был под винтом. Хотя в состоянии
трезвости, естественно, с абсолютной точностью
воспроизвести его нельзя.
Кстати, яркий пример того же Бертовника. Там
народ ужасно морочится на музыке, под винтом
обычно. Один тамошний тусовщик, например,
считает, что, собственно, его музыка в большой
степени создана благодаря работе с винтом, ну, то
есть, скажем, конкретно голосовые партии, его
искусство игры на гитаре и т.п. Единственное, что
по трезвости потом он осознавал, что винт - он
дает полноценное развитие лишь на том уровне,
которого ты уже достиг, развитие в плоскости,
максимальное расширение, но куда-то выше, за этот
предел, на новый уровень - не пускает.
Двухмерность, но трехмерности уже не дает.
Так вот, после отходняка ты вспоминаешь, что с
тобой было, но по трезвости ты создать это не в
состоянии. Все-таки. Но при определенном
упорстве, достаточно длительном, ты можешь
вспомнить, как ты это делал, каким образом
достигал, попытаться как-то воссоздать.
В самом начале я даже могла как-то
программировать, что вот, в следующий раз я
вмажусь и попробую заняться вот этим,
заморочиться вот этим. А в последнее время это
происходило уже без сознательной напряженной
работы.
Люди, которые действительно морочатся на работе
с наркотиками, они, почувствовав, что уже
проработали определенный уровень при помощи
винта, - сознательно ломаются, отступают,
пытаются окунуться в реальную жизнь, не забывая
прошедшего опыта. Продвинуться куда-то дальше, на
следующий уровень, найти еще что-то, а после этого
опять погрузиться в винт, для нового
форсированного развития. Кроме того, когда
попробовал несколько наркотиков, ты переносишь
их из одного в другой; забираешь что-то полезное
из одного наркотика и пытаешься перенести и
получить это еще и от другого. При определенном
раскладе это, с моей точки зрения, вполне
возможно. Не смотри на меня так кисло.
А. На самом деле я не кисло смотрю, я всего
лишь говорю о том, что это чухня. Это все без винта
можно делать! Музыку вашу можно писать без винта,
и гораздо лучше. Гораздо лучше. А винт вас
фиксирует на вашем развитии. Это фиксатор,
формалин.
К. Но ты же не можешь не согласиться с
наличием какого-то толчка, какого-то открытия. Я
больше чем уверена, что немногие по жизни
наталкиваются на такие возможности своего мозга,
себя, понимаешь? - не очень многие.
А. Не очень многие, да. Но вот ты знаешь, что ты
такая большая, красивая, многогранная, да? Так
расскажи кому-нибудь, как они многогранны, как
они необычайны, как все это здорово. Хрен! Не
будешь ты никого учить ничему. Не напишешь по
этому поводу ничего, ничего никому не расскажешь.
Будешь сидеть и тихо торчать для себя. Постигать
свою бесконечность. Интеллектуальная
продуктивность - нуль, хотя активность велика.
Это весь ваш диагноз.
На самом деле, использование винта для
форсированного развития, для какой-то работы над
собой - достаточно нестандартно. В подавляющем
большинстве случаев он используется для
фиксации себя в роли счастливого мальчика или
счастливой девочки. В торчании винта все обычно
приходят к интеллектуальному аналогу черного.
Если черный - это физический кайф, то винт в
большинстве случаев кончается интеллектуальным
кайфом. Чистым и рафинированным. А в реальную
жизнь хочется возвращаться все меньше и меньше.
К. А вот я, например, не уверена, что все это у
меня получило бы какое-то развитие без винта.
Серьезно. И я считаю, что достаточную долю
жизненной информации я получила именно оттуда. И
я не могу не ценить это.
А. Вот подходит к тебе ребенок пятнадцати лет,
который хочет познать себя и окружающий его мир.
Ты ему винта дашь? А почему же ты ему не дашь?
Вроде как толчок хороший. Или ты предпочтешь ему
рассказывать, делиться своим жизненным опытом?
К. Ты знаешь, я считаю, - очень важно, чтобы
человеку не принесли все это на блюдечке, а чтобы
он достиг этого сам через какие-то свои
наработки.
А. Это действительно, должно быть
собственными наработками. Собственными
наработками должны быть дырявые вены?
Собственными наработками должно быть лежание в
психиатрической больнице? Правильно это?
Да такое приобретение опыта... просто нам с тобой
повезло, понимаешь? Мне просто по удивительной
случайности не снесло голову. Причем
возможностей физически умереть у меня было
подозрительно много. И что теперь? Ладно, давайте
для того, чтобы воспитывать настоящих мужчин,
выгоним всех новобранцев из школы и будем
расстреливать их из пулеметов. Кто выживет, тот
приобретет опыт. Так, что ли?
К. Я знаю это, зачем же утрировать?
...Но, действительно, я чувствую, что постепенно,
иногда рывками, но мое внутреннее содержание с
годами меняется. Я чувствую, что я уже другая, что
я составляю собой уже сумму несколько
отличающихся эмоций, - какие-то другие мысли
стали преобладать, эмоции, мне неведомые раньше.
Не то что неведомые - очень редко получаемые. И я
считаю, что это изменение - оно все-таки
положительно. Я называю именно это развитием.
Когда-то я совсем не умела радоваться дереву,
листику, букашечке. У меня не было потребности в
спокойном созерцании. Все-таки я могу переносить
в реальный мир состояния и ощущения, аналогичные
наркотическому состоянию, - либо переносить, либо
пытаться создать какие-то по качеству иногда
даже лучшие.
Вообще тут еще один момент для меня есть. Когда я
думаю о своем детстве, мне вспоминается радость.
Такое цельное ощущение радости. Судя по
рассказам мамы, это было действительно так. А
потом у меня такое ощущение, как будто тебя с
природы, из деревни вытащили в город, - несмотря
на то, что я в детстве жила в городе, - и теперь ты
пытаешься существовать не среди травы и леса, а
среди домов, конструкций железобетонных и т.д.
Естественно, это тяжело, это неправильно,
возникают какие-то накрутки, какие-то заморочки.
И после этого, как ни странно, - вроде бы наркотик
должен представлять собой что-то искусственное, -
но после прошествия странного железобетонного
периода, благодаря наркотикам я возвращаюсь к
своему. Я все-таки надеюсь, что это действительно
происходит, что я не обманываю себя. Толчок дан
наркотиками, и я потихоньку возвращаюсь к
природе, вылезаю из этого железобетона. Хотя в
них грязнешь.
Кроме того, вот тоже такой интересный момент, у
меня остается одно ощущение, что вот все-то оно
устроено одинаково, то есть даже если брать
какие-то отдельные области, совершенно дурацкие:
взять дерево - и взять интегрирование, даже не
интегрирование, а более крупные области,
математику, например. Я не могу логически как-то
связать эти области, но чувства дают ощущение
какой-то аналогии. Тут же я понимаю, что это,
естественно, так, поскольку это, просто-напросто,
части, маленькие кусочки всего большого. И себя
ты ощущаешь как маленькую клеточку мира. Ты
именно врубаешься в смысл окружающего,
появляется ощущение смысла в окружающих тебя
структурах - и ощущение собственной
полноценности.
W. Тебе не хватает этого ощущения в реальном
мире?
К. Я не всегда в состоянии спровоцировать это
ощущение в нормальной жизни. Я думаю, что если б я
не познакомилась с наркотиком, мне бы эта область
вообще была бы недоступна. К сожалению, я в этом
действительно убеждена.
Вообще для меня наркотик во многом - это попытка
поиска такого мира, где ты можешь замечательно
воплотить себя, где ты будешь полезен и ценен.
Поиск ощущения самодостаточности. Дело в том, что
я просто не встречала каких-то аналогичных по
ценности вещей, которые, я не знаю...
W. Через которые ты могла бы получить это
ощущение полноценности?
К. Не обязательно конкретно то же самое...
W. Равнозначное, равноценное.
К. Да, да. Которыми я была бы в состоянии
заменить это. Я действительно уверена, что я не
смогу найти в реальной жизни таких же
замечательных вещей, понимаешь?
Мне просто неведомы такие чувства, как любовь.
Вот и все. Я не умею любить. Не умею. Я много чего
перепробовала, - наверное, из-за того, что, в
общем-то, поверхностно отношусь к любому знанию, -
я попробовала в жизни почти все, но я не знаю, что
такое любовь. Может быть, я пропустила мимо ушей,
когда она была. Но, простите, в таком случае уж
слишком она не ценна, что я ее даже не заметила.
...А вообще во всех этих разговорах меня очень
останавливает то, что я начинаю рассказывать и в
какой-то момент вдруг понимаю, что черт возьми! а
не слишком ли много интересного и кайфового в
этом, дабы не заинтересовать окружающих?
На самом деле с моей подачи еще ни один человек не
познакомился с винтом; на самом деле я расшибусь
в доску, я потеряю из-за этого свой гребаный
институт, все что угодно, я буду бегать цацкаться
с этим человеком, но ради того, чтобы человек не
попробовал винт, я это сделаю.
W. То есть, если тебя теперешнюю, с тем опытом,
которым ты обладаешь сейчас, поместить в начало
всей ситуации и опять поставить перед выбором
"пробовать - не пробовать", ты бы не стала?
К. Я не знаю. Я не уверена, что не стала бы.
А. Про себя могу сказать, что пользовался
винтом по глупости. Знал бы сейчас - не
воспользовался бы. Я и всем своим знакомым говорю
однозначно: не пробуйте! Вот недавно история
была: ко мне подошла очень хорошая девочка и
сказала: вот, хотят мне винта предложить.
Понимаешь, мне пришлось буквально на коленях ее
умолять, говорить, что не надо, тебе понравится.
Тебе понравится, а ты потом сама на себя плевать
будешь.
Это ужасно, употребление винта, когда человек от
него зависит - это в некоторой степени потеря
человеческого достоинства. Человек теряет себя.
Я очень много в себе потерял от того, что с этим
столкнулся.
Нет, вы объясните мне, почему нет на свете ни
одного счастливого наркомана. Счастливого на
месте употребления наркотиков. Который считает,
что да, это положительно, да, я это буду делать, да,
это хорошо, это абсолютная ценность моей жизни. Я
это выстрадал своим опытом и дальше буду
употреблять. Я не видел такого человека. В
книжках читал. По-моему, вранье. Абсолютное. А так
вот, в реальной жизни - ни одного не видел. Сколько
видел торчков, но хоть бы один не говорил, что это
гадость. Ну хоть бы один при ближайшем
рассмотрении не осознавал, что это гнило,
гадостно, и вообще что это просто стыдно. Всем
стыдно.
Я не знаю, найди мне, действительно, наркомана,
который воспитал хорошего чудесного ребенка.
Самостоятельного. Найди мне наркомана, который
сделал крупное научное открытие. Найди мне хотя
бы хорошего врача-наркомана. Да нет таких.
Ну почему, действительно, среди людей, которые
сталкивались с наркотиками, обычно происходят
какие-то гадости. Это ж клинический факт, что
ничего хорошего обычно не получается. А мы
говорим: "Нет, это прорыв в новые миры". Ну
Господи, прорываются в новые миры с начала этого
века. Уж и абсент пили, и кокаин нюхали, и чем
только ни занимались! Ничего хорошего не
получилось. А мы все толкуем. Вроде как уже
психоделическая революция прошла, - нет, надо
заново возродить.
W. Но ведь действительно, многие воспринимают
наркотики как возможность прорыва в "мир
иной".
А. Да не являются они никаким прорывом! А если
и кажутся таковым, то только в возбужденном
сознании пионеров. Им вообще все на свете кажется
прорывом. Им так же кажется прорывом нормальное
чувство человеческой влюбленности. Таким же
концом света им кажется потеря любимой девушки.
Абсолютно таким же прорывом кажется.
Вообще употреблять винт - это недостойно
сверхчеловека Ницше. Я не ницшеанец, но тем не
менее я вполне понимаю, что Ницше имел ввиду под
сверхчеловеком, и полагаю, было бы неплохо, если б
человечество стремилось куда-то туда.
Употреблением наркотиков этот путь закрывается
насмерть.
Употреблять винт, в конце концов, - это наплевать
на Бога в себе. Всякий человек, который стоял на
каком-нибудь обрыве ночью, и ему хотелось, чтоб у
него распустились крылья, - и который после этого
торчит - предает в себе Бога. Потому что он знает,
что такое состояние, которое у него тогда было,
его надо заслужить, а он его не заслуживает, он
его ворует.
Ночь с 10 на 11 июня 1995 года