Прага.
И все равно, поспать было приятно: это
была первая ночь полного покоя за три дня.
Последний раз мы спали по-человечески в Штрбском
Плесо, а потом - ночь на таможне, а потом - 3 часа в
поезде Брно - Прага.
Утром мы проснулись, и не так, чтобы очень поздно,
и не так, чтобы очень странно. Решили устроить
себе разгрузочный день в ходильном аспекте, не
наматывать километры по городу, а заняться
чем-нибудь нефизкультурным. Мы придумали поехать
в гости к русской девушке Наташе, той самой,
которой мы названивали с границы. К Наташе у нас
было письмо от другой Наташи, московской. Кроме
того, в случае удачи мы расчитывали помыться в
цивильном месте.
Сквот еще не пробуждался, и, пока он спит, я
расскажу немножко о том, как сквот был устроен.
Как видно на фотке, Милада есть заброшенная
четырехэтажная вилла, внешне на фоне остальных
домиков ничем не выделяется. Она стоит в
непосредственной близости от двух высотных
студенческих общаг, но все равно как бы на отшибе,
других жилых построек поблизости нет. Прямо за
Миладой начинается крутой склон, и лишь где-то
там, далеко наверху, выглядывают из зарослей
другие виллы.
Милада в течении последних нескольких лет
является объектом судебных разбирательств, но
если объяснить грубо - она принадлежит некоему
человеку, который имеет квартиру в городе, но не
имеет средств содержать виллу. И продавать ее не
хочет по каким-то причинам. Некоторое время дом
пустовал, а, когда пришли анархисты, хозяин
сказал, что пусть лучше там живут люди, чем он
будет необитаемым. Анархисты сделали даже
кое-какие починюшки, отремонтировали крышу,
теперь тут живут. Сколько народу здесь обитает,
сказать трудно, все рассредоточены по своим
комнатам, и, видимо, существует некоторая
текучка. В общем, мы почти ни с кем и не общались
кроме Славека и немного Паши.
Славек и Паша жили на втором этаже, у каждого,
разумеется, была своя комната. Было похоже, как
если бы дети играли в домик и стаскивали к себе
разные несерьезные предметы с целью имитировать
серьезные. Каждый обустраивался, как мог, и
каждое жилище очень выразительно повествовало о
своем хозяине. Например, отопление:
централизованного, понятно, там не было, и Славек,
например, пользовался электрическим
обогревателем. Обогреватель можно было включать
только вечером, когда давали электричество, но
Славек рассказывал, что он несколько зим прожил в
неотапливаемых сквотах, так что в некотором роде
привычка у него была. В некоторых комнатах панки
строили что-то в роде буржуек и отапливались
дровами.
Вечером, когда появлялся свет, проводилась
тщательная светомаскировка. В одной из комнат мы
слышали даже звук работающего телевизора, так
что с цивилизацией тут было все в порядке. У
самого Славека был ноутбук и мобильный телефон,
что нас очень позабавило - панк с мобильником. В
его комнате к стене были прибиты грубые полки,
забитые книгами и папками с бумагами - архивом.
На втором этаже одна из общедоступных комнатенок
была как бы общественной кухней, там стояла
газовая плита и всякие кастрюли.
Поскольку коммуникации были отключены,
общественная уборная находилась во дворе.
Обычный такой деревянный домик, у нас на каждом
дачном участке такой. Несмотря на большое
количество пользователей, домик был на удивление
чистым и опрятным.
Внутри Милады, в общем-то, было не особенно уютно,
это был все-таки полужилой дом, к тому же
промерзший за зиму. Я, конечно, не уверена, что
панки когда-нибудь мыли полы, тем более что в
Миладе не было воды, и повсюду ощущался налет
призапущенности. Однако откровенной грязи и
прочей деструкции мы не видели ни разу. Как,
кстати, ни разу не видели в Миладе пьяных панков,
как это ни странно.
Окна первого этажа были заварены решетками,
входная дверь тоже дублировалась решетчатой
дверью, на ночь двери запирались на ключ, ключ был
у Славека. Славек рассказал нам потом, что
решетки эти были поставлены именно против
сквотеров в момент одного из конфликтов, а теперь
это очень даже удобно в случае нападения скинов
(такое тоже было иногда).
Желающие умыться панки ходили к студентам, благо,
в высотках никто не сидел на входе, а общий туалет
с умывальниками расположен на первом этаже. Мы
тоже стали ходить туда по утрам. В туалете можно
было умыться и даже помыть голову, голова
помещалась в раковине. Славек рассказывал, что
поначалу обитатели кампусов удивлялись на
шастающих панков с мокрыми волосами. И вообще, на
ярковыраженных панков администрация
напрягается, но таким, как вы, сказал Славек -
можно.
Мыться панки ездили в другую общагу, до нее было
не очень близко, зато там был общедоступный душ.
Короче, обустроились, как могли. И, в общем, жить
можно, хотя, конечно, до общепринятого комфорта -
очень далеко.
Что же, мы захавали что-то из вчерашних покупок
и отправились на вокзал Холешовице, звонить
Наташе. На вокзале все поголовно телефонные
автоматы работали от каких-то карточек, - они,
возможно, удобные, по ним можно было бы даже
позвонить в Москву, но очень дорогие - и мы долго
шатались в попытках что-нибудь придумать.
Пытались даже договориться со звонящими чехами,
чтобы они дали нам позвонить с карточки, а мы бы
им заплатили денежку, но нас не понимали.
Наконец мы нашли человеческий автомат и набрали
Наташин номер. Наташа оказалась дома и даже не
отказалась принять нас в гости. Объяснила, как
ехать - она жила на окраине. Небольшой облом
произошел в конце разговора, когда автомат
запищал, требуя очередного транша, а у нас не было
сильно мелких денег, и Аркадий скормил телефону
монетку в 10 крон, подразумевая в бездушном
автомате наличие совести и ожидая сдачи.
Таксофон сдачи не дал.
Мы сели в 17 трамвай и поехали к Наташе. За проезд мы не платили и всю дорогу при подъезде к остановкам напряженно высматривали контриков. Один раз нам даже показалось, что мы их видим - это были два мужика в синей униформе, пришлось вылезать из трамвая. Мы прошлись немного пешком, чтобы не встретиться с ними на ближайшей остановке, но все же до Наташи было далеко, а повторять вчерашние подвиги, топать через весь город не хотелось. На очередной остановке мы снова влезли в трамвай и уже благополучно доехали до нужной остановки. Денек был серенький и пасмурный, спокойный и очень умиротворенный.
Наше внимание сразу привлек огромный
супермаркет, и мы решили, раз уж идем в гости и
хотим мыться, нужно купить хотя бы вина. С этой
бутылкой мы свернули, как и было сказано, за угол
супермаркета и пошли по улочке, по обе стороны
которой красовались небольшие одно- и
двухэтажные виллы. Улочка, вопреки названию,
круто забирала вверх, а называлась она - "К
Влтаве". Именно так и называлась.
Нашли нужный дом и позвонили. Из дома выскочила
девушка со свежевымытыми мокрыми волосами и
очень радостно бросилась открывать калитку. Она
даже обняла нас по очереди. Это и была Наташа.
Мы прошли за Наташей в дом, отдали ей письмо и
бутылку, расположились поудобнее. Дом был
двухэтажным, по нашим понятиям очень просторным.
Кроме персональных комнат в нем было несколько
общих мест: очень большая то ли столовая, то ли
гостиная, ванная, кухня. В доме жили несколько
человек, молодежь, все они были разных
национальностей и снимали здесь угол. Наташа
жила в комнате, кажется, с итальянкой - правда,
никого из обитателей, кроме Наташи, мы так и не
увидели - и платила 1500 крон в месяц, что по
московским понятиям было бы очень даже скромно.
Постоянно Наташа не работала, несколько часов в
неделю давала частные уроки русского языка, и,
видимо, одного этого ей хватало на жизнь.
Сама Наташа была примерно Аркадьева возраста -
или чуть помладше, темненькой, крепенькой и
невысокой. Она заметно сутулилась и ходила в
плоской обуви, совсем без каблуков, своим
силуэтом и манерой одеваться напоминая,
почему-то, старушку. История Наташи оказалась
весьма любопытной. Будучи изначально москвичкой,
Наташа вышла замуж за чеха и переехала с ним в
Прагу. После пяти лет замужества за чехом можно
получить чешское гражданство, чего Наташа и
дождалась бы в скором времени, если бы не подлый
муж, который развелся с ней без ее ведома через
четыре года с половиной, когда оставалось всего
полгода. Конечно, это был крутой облом, и теперь
Наташа жила в Чехии нелегально, поскольку, если
легально, то на общих основаниях имела бы право
находиться в стране не больше месяца. Правда,
пока не ввели визовый режим, некоторые в подобных
случаях выходили из положения чисто формально:
по истечении каждого месяца выезжали на пару
дней в Словакию, а потом въезжали в Чехию снова,
но Наташа предпочитала не морочиться. С 28 же мая
Чехия вводила визу, и как уж Наташа дальше
выходила из положения, нам неизвестно. Сама же
она говорила, что хочет остаться в Праге
насовсем, что ей близка эта культура, этот образ
жизни, к тому же за пять лет она научилась очень
хорошо говорить по-чешски. Чехи по ее
произношению принимают Наташу за уроженку
Моравии. В Москве она заканчивала худграф и
теперь готовилась поступать в какой-то местный
институт, на факультет типа худграфа. Это, кроме
образования, дало бы ей возможность
легализоваться в Праге.
В доме кто-то спал, и говорить приходилось тихо.
Наташа показывала нам свои работы, некоторые она
рисовала левой рукой, зачем-то тренировала левую
руку. Мы рассказывали ей, как ехали сюда, а она
сказала, что однажды тоже ехала стопом, кажется,
из Брно в Прагу, в одиночку.
Размеры дома навели нас на определенные мысли, и
мы спросили, нельзя ли было бы здесь вписаться в
крайнем случае, если что. На это Наташа ответила,
что у нее тут жил некоторое время назад один
вписчик. Просился на неделю, а прожил три, и, чтобы
как-то загладить перед остальными жильцами его
здесь пребывание, Наташе пришлось потом целую
неделю мыть за всеми посуду. Чтобы не быть кому-то
чем-то обязанной. Вообще она очень боялась быть
обязанной, как мы поняли из дальнейшего общения.
То есть просто даже закрывалась от каких-то
контактов, от каких-то возможностей, лишь бы не
быть никому ничем обязанной. Мы потом между собой
подумали, что это, наверное, не очень правильно.
Иногда ведь хорошо быть кому-то должным -
появляется возможность отдать, средство
коммуникации, опять же.
Мы попросились помыться, Наташу это несколько
напрягло: ей не хотелось, чтобы местные обитатели
заметили, что в доме моются чужие. Но все-таки она
разрешила.
Возможно, мы слишком многого сразу хотели от
незнакомого нам человека. Но мы старались выжать
из Наташи все возможные варианты дальнейшего
нашего существования, поэтому поинтересовались,
нет ли у нее возможности бесплатно пользоваться
интернетом. С тех пор, как мы уехали из дома, наши
родственники оставались в полном неведении
относительно нашей судьбы. Наташа сказала, что у
нее - нет, но у кого-то из ее знакомых вроде бы
есть. Нужно будет вечером связаться.
Кроме прочего, Наташа пела в церковном хоре в
одной из церквей, и иногда участвовала в службах.
В католичестве стало допускаться участие женщин
в церковных церемониях, и как раз сегодня у
Наташи была служба, в шесть часов. Мы спросили,
можем ли мы тоже поехать посмотреть, и она
сказала, что можем. Сегодня будет просто служба,
сказала Наташа, а в воскресенье - вербное
воскресенье, и она будет петь в хоре уже в другом
храме, на праздничном богослужении.
А пока мы, мокрые и довольные, пили в гостиной
вино и ели хлопья с молоком, которые набодяжила
Наташа. Оказалось, в московской своей жизни
Наташа интересовалась полуальтернативной
музыкой, и так странно было слышать в Праге имена
Арефьевой, Калугина и т.п.
Наташа засобиралась на службу, но собиралась,
видимо, не особенно внимательно, потому что в
трамвае обнаружила, что забыла дома кошелек с
деньгами и билетиками. У нас денег тоже не было,
мы разменяли вчера не очень много, и они уже
кончились. Наташа очень нервничала, что ее
застукают, ведь тогда вскроется, что она здесь
нелегально. Однако все обошлось.
Мы спросили, как выглядят контролеры в Праге, и
Наташа сказала, что вообще-то по-разному, но
униформы они не носят, так что те чуваки в синем,
которых мы стреманулись утром, были не
контролерами. Обычно, сказала Наташа, они ходят
по двое, и чаще всего это мужики в кожаных
куртках. Хотя последнее время появились даже
женщины-контролеры.
Наташа ехала на службу немного заранее, чтобы
подготовиться. Мы же не спешили, поэтому вышли из
трамвая пораньше и пошли пешком. Нам было
интересно, главным образом, поглазеть на разные
магазинчики с подарками, чтобы потом закупиться.
Наташа объяснила нам, где находится костел, и мы
пришли туда сами.
На улицах активно впаривали рекламки, которые на следующее утро будут устилать древние мостовые. Мы взяли одну - там рекламировалось интернет-кафе, якобы совершенно бесплатное. Конечно, верилось с трудом, но мы решили после службы сходить и проверить.
К сожалению, эти записи никогда не будут закончены: лимит времени исчерпан. Путешествие запротоколировано примерно до середины.