Витни

Глеб в Суоми

26 июля, вторник

День пятый

Утром, когда мы проснулись и вышли на кухню, оказалось, что Мира и Эркки уже в полной боевой готовности. То есть не просто проснулись, но уже даже и оделись, и т.п.
Оказалось, заехал проездом брат Эркки со своей дочерью. Они ехали откуда-то из другого финского города - в Эстонию. Они были с поезда, и у них была половина дня свободная. Они собирались в сопровождении Эркки сходить в зоопарк.
Мы в зоопарк как-то с самого начала решили не ходить. Потому, что это зоопарк, во-первых. А во-вторых, Аркадий прочитал в интернете, что там - "одни козлы". Мы так и не сплавали в местный зоопарк. Правда, уже в последний день нашего в Хельсинки пребывания нам объяснили, что зоопарк хорош, скорее, как просто приятное место, где можно душевно забухать. В общем, я думаю, мы не много потеряли.
И Эрккиной племяннице почти три года, Идой звать. И очень она застенчивая девочка, и как-то не шла с Глебом на контакт.
Мы всучили Глебу русскую шоколадку, чтобы он девочку угостил. Глеб шоколадку отдал, Ида ее схватила, прижала к себе и побежала прятаться в папу.
Мира потом сказала, что Ида стеснительная, и что вообще большинство финских детей - тоже стеснительные. И что Глеб со своей открытостью очень на них не похож.
Глеб пытался поиграть с Идой в икейские паровозики, но раскрутить девушку не удалось.
Очень скоро они с Эркки ушли в зоопарк, Мира - на работу.
А мы посмотрели - погода хорошая, небо синее. Глеб достаточно поздно проснулся, возможно, протянет без дневного сна.
Решили поехать в "Эврику".
Набили рюкзак едой и даже пенку с собой прихватили - на случай, если Глеб вдруг спать надумает.
В "Эврику" мы поехали на настоящей финской красно-белой электричке, полный восторг.
Ехать, соответственно, до Тиккурилы, папе пришлось примерно 3,5 евро заплатить за 20 минут езды. Зато мы бесплатно с Глебом прокатились.
Электрички у них, как и прочий транспорт - из будущего. Едут быстро и бесшумно, блестящие и обтекаемые. Контроль, как и везде - предельно слабенький. Аркадий на входе в электричку проштамповал свой билет, автомат поставил время, во сколько Аркадий уселся в поезд. А контролер этот билет даже в руки не взял, Аркадий им издалека перед контролером помахал - и всё.
Глеб же давно мечтал на финской электричке покататься. И даже маловато оказалось 20-ти минут.
Электричка отправлялась в 11.20, и в Тиккуриле мы высадились - еще 12-ти не было.
Станция была совершенно пустынна. С трудом удалось найти молодого человека, чтобы спросить. Молодой человек неожиданно ответил на русском языке.
На улицах тоже почти никого не было. Это - странная особенность пригородов Хельсинки, да и небольших финских городков. В Суоненйоки мы очень удивлялись четыре года назад. Непонятно, кто в городе живет, и где они вообще, эти жители.
По пустынным улицам добрели до "Эврики", где поутру тоже народу было не очень-то. Видимо, 12 часов дня для посещения музея - рановато. Да еще все-таки он на окраине, ехать нужно.
Мы сразу на детскую площадку устремились. Мы ее еще снаружи увидели, но она забором обнесена, и вход на нее - через здание музея.
Музей стоил 13,5 евро на человека, это была самая мажорская наша поездка. Я так и не поняла, можно ли проходить на площадку бесплатно или нельзя, но, пока папа стоял в очереди на оплату, мы с Глебом спокойно прошли. Такое впечатление, что площадка - бесплатная. Контроля нет никакого.
Но там его и вообще-то нет. Мы, как и прочие граждане, несколько раз пересекали демаркационную линию в обоих направлениях, и никто нами не интересовался.
Как говорит Аркадий, обманывать финнов - все равно, что обманывать детей. Они совершенно не сопротивляются воровству.
Более того, я спросила в кассе - а если я сейчас совсем уйду из музея, а потом вернусь попозже - так можно? Можно, можно, отвечают они. То ли у них какое-то навороченное видеонаблюдение, то ли полнейшая безалаберность - и сугубая честность местных жителей.
При покупке билета выдают чек и кругленькую наклейку на одежду. Наклейку можно лепить, можно нет, никто не проверяет.
И вот на площадке, у аэродинамической трубы мы обнаружили, что Аркадьева наклейка, которая у него на рубашке была, исчезла. Ее сдуло ветром из аэродинамической трубы. Чек остался, но мы решили на всякий случай наклеечку поискать. Стали рыскать в траве и обнаружили, что там несколько таких наклеек валяется. То есть не только с Аркадия наклейку сдуло, но и с других посетителей, - обычное, стало быть, дело. Аркадий поднял первую попавшуюся и себе прилепил.
Такой вот способ бесплатно проходить в "Эврику". Правда, невыясненным остался один вопрос: наклейки - они каждый день одинаковые или каждый день меняются? Но мы больше в "Эврику" не ездили, так что неизвестно.
По силе воздействия на неподготовленных нас бесплатная детская площадка оказалась совершенно равнозначной платному музею. По площадке мы гуляли часа полтора сначала, и все самые интересные развлечения снимали на видео. Глебу больше всего понравился широкий рукотворный ручеек - такой поток перегороженный, заслонку-плотину открываешь, и хлынувшей водой затапливает долину ниже по течению. И еще всякие развлечения в этом ручье. И настоящая аллюминиевая водяная мельница. Водный, в общем, мальчик.
А вот огромнейший, со звонким долгим звуком ксилофон, Глеб проигнорировал. И папа до сих пор всерьез сокрушается.
Аэродинамической трубы Глеб испугался и близко подходить не захотел.
Потом мы отправились в сам музей и быстро обнаружили, что нам доступны только развлечения, подвластные Глебскому уму. То есть всякими там компьютерными тестами, представленными в изобилии, Глеб не давал нам заниматься. В результате мы до умопомрачения катались на машине с квадратными колесами, надували мыльные пузыри и т.п., но в обиде не остались, потому что едва-едва успели охватить эти развлечения к моменту, когда окончательно притомились.
Динозавров Глеб смотреть забоялся.
Был у нас и обеденный перерыв. Мы пришли в кафе, попросили отмикровейвить Глебу стеклянную баночку с детским питанием, а также поделиться с нами кипятком. Девушка, которая нами занималась, немного говорила по-русски и в дальнейшем с возмущением смотрела, как мы разводим ее кипятком свои бич-пакеты с китайскими макаронами, едим свой, а не из их кафе, хлеб, и пьем свой компот.
Глеб попросил усадить его за столом так, чтобы он мог видеть железную дорогу и электрички - недалеко были. И с неугасимым интересом на них смотрел.
Под конец, ближе к 16.00 уже, мы снова вывалились на площадку, но площадка была уже полна народу, а к батуту, на котором утром блистал наш папа, выстроилась очередь. Глеб по-хозяйски обошел ручей, переходил его уже сам, без моей помощи, ходил по нему босыми ногами. Но было понятно, что вроде как уже всё высосано.

И мы двинулись в "Икею", которая где-то в том же районе. И шли до нее довольно долго, минут 40. Глеб пытался уснуть в коляске, но у него не получилось.
Когда мы выдвигались из "Эврики", на жаркий день начали наползать тучи, а на подходах к "Икее" мы попали под ливень и вымокли сильно.
По дороге: спрашиваем у прохожего: как пройти к "Икее"? не понимает. Еще раз спрашиваем.
Он - дошло до него вдруг: А-а-а! Икея!
А они же, действительно, первый слог всегда под удар ставят. А мы и не подумали.
В "Икее" Глеб сразу сдался в детскую комнату. Стал проситься, хотя, вроде, в "Эврике" четыре часа подряд развлекался.
Я стала спрашивать в детской комнате, как быть, если Глеб не знает ни финского, ни английского. Они сказали, что в принципе это ничего, у них случались такие клиенты. Но, если я хочу, я могу побыть в комнате вместе с Глебом.
И вот папа пошел по магазину, а мы полчаса с Глебом в детской комнате развлекались. Глеб немного даже контачил с детками. Они, когда без языка, очень на эмоциях. Смеются друг другу, нарочито повторяют друг за другом. Очень ищут взгляда друг друга.
Я просто стояла и следила, на всякий случай.
Потом папа вернулся, мы прошлись по магазину немного. Но достаточно было двух шагов, чтобы стало ясно: "Икея" - она "Икея" и есть. Никаких откровений. Все абсолютно то же, что в Москве.
Глеб немного поиграл с икейской деревянной железной дорогой, и мы решили сходить в кафешку, поесть. Но вот еда оказалась неприлично дорогой, и к тому же за ней выстроилась огромнейшая очередь.
Как-то это было странно: на улицах пустынно, а в "Икее" народу раза в три больше, чем в Москве. И вообще их "Икея" мне меньше понравилась. На вокзал похожа.
Мы уселись за столик, но в очереди решили не стоять. Достали свою клубнику и стали есть. Папа сходил на первый этаж и купил булки с сосисками. И сосиска Глебу очень понравилась, он ее потом через несколько дней вспоминал.
На лифте стеклянном покатались немного. Мороженого икейского Глебу купили.
Дождик вроде закончился, наконец, двинулись к остановке автобусной. Очень мы надеялись, что от "Икеи", по аналогии с Москвой, ходят бесплатные автобусы до Хельсинки, но такого не случилось. Пришлось идти на остановку обычного автобуса.
Глеб был уже уставший и излишне резвился. Но за грань не перевалился, не истерил. В 7 вечера автобус отъехал в сторону Хельсинки, папа - 3,5 евро, мы - бесплатно.
В домике Глеб в половине десятого спал уже, и уснул быстро. Не капризничал, хотя устал очень.

В этот день напряжение несколько снялось. Капризничать стал меньше. Возможно, потому, что занимались только его интересами. Или, может, это был переломный пятый день.
Зато в "Эврике" нормально так описался. Давно с ним такого не случалось. Вообще в этой поездке Глеб часто стал подписывать в трусы, а иногда и почти по-настоящему писаться.
И разные нервные навязчивые движения появились.

27 июля, среда

День шестой

Я заметила там, в Финляндии, что, если Глеб накануне не спит днем, то первая половина следующего дня становится очень нехорошей. Откат. Он капризничает, быстро устает, и его надо пораньше положить спать во возможности, потому что он будет днем отсыпаться.
Ну вот это первый такой день был, после бессонного предыдущего. Хотя, вроде, ночью проспал долго, с половины десятого вечера до восьми утра.
А еще утром сильный дождь пошел, как только мы собрались из дома выйти. В результате мы потом, когда дождик закончился, все-таки вышли, но поздно уже.
Решили опять по магазинам пройтись, поскольку все равно уже утром ничего глобального не осуществишь. Но очень скоро, буквально не доходя третьего магазина, Глеб начал сперва просто капризничать, а потом уже и плакать. Что он молока хочет.
Ну и что же? Папа пошел по магазинам один, а мы зашли в "Sesto", который рядом с домом нашим был, купили покушать и молока, и пошли домой.
Спал Глеб долго.
Когда проснулся, погода была уже совсем хорошая. А мы в этот день собирались к русским ребятам в гости сходить. Но быстренько переиграли и поехали сначала на пляж, а потом уже в гости. Причем папа должен был ехать на бесплатном общественном велике с безумными желтыми колесами, который ему удалось раздобыть. А мы - на трамвае. Мы подумали, что мы быстренько на пляж метнемся - и в гости. Потому что у нас с Евой стрела была забита в 6 вечера на вокзале. И мы думали, что все успеем.
Маршруты троек (трамваев №3) в районе вокзала несколько запутанны, поскольку там пересекаются две восьмерки. То есть маршруты троек представляют собой восьмерки, и в районе вокзала эти восьмерки пересекаются. От вокзала можно было бы найти кратчайшую дугу до пляжа, но я опасалась запутаться. Потому решила отправиться в путь к пляжу с другого места, уже от пересечения в стороне. Правда, в этом случае предстояло сделать небольшой, как я полагала, крюк.
А крюк оказался большим. Мы все ехали, ехали, и все никак не приезжали. Минут через двадцать я начала дергаться, и мы вышли из трамвая, я долго разбиралась по карте, висящей на остановке, и оказалось, что нам нужно проехать еще 8 остановок.
На нужной остановке нас поджидал папа с великом. Он успел уже прокатиться до пляжа и вернуться.
И папа нас повел.
До пляжа неторопливым пешком от остановки оказалось еще минут 10, но пляж оказался хорош. Песчаный, море настоящее.
Дул сильный ветер, да и дело к вечеру было. Мне и в голову не пришло, что кто-то захочет купаться. Но папа с Глебом захотели, и окунулись. Они говорили, что вода теплая. Глеб еще сам повозился в воде, но совсем немного, и побегал вдоль прибоя. Но даже Глеб скоро замерз.
Я его вытерла, надела его обычную одежду, кофточку, посадила в коляску и сверху обмотала своей курткой. И даже так он долго не согревался, руки холодными были. Уже мы и к трамваям вернулись, и выяснили (долго выясняли), как добираться до Евы.
С Евой мы стрелу отменили и решили к ней домой самостоятельно доехать.
Сели с Глебом в трамвай, а папа на велике опять поехал. В трамвае Глеб все еще ехал в нелепой огромной куртке.
Папа снова нас обогнал на своем велике. Он гордо заявил, что трамвай - тормозной транспорт.
Так вот, Ева с Семеном. И сын их Стас, восьми лет. А ребятам по тридцатнику примерно, может, немного поменьше. Сами из Минска, в Хельсинки живут 5 лет. Папа Евы, писатель, по ее словам, - писал, в частности, тексты для ВИА "Верасы". А потом его совсем Лукашенко замучал, и он по приглашению некой международной писательской организации переселился в Хельсинки. Ребята переехали следом. Папа, правда, потом свалил обратно на родину, а дети остались и уже никуда не собираются.
Ева хорошо говорит по-английски и кое-как, по ее словам - на финском. Семен на финском не говорит совсем, а английского его я не слышала.
Стас, соответственно, до 3-х лет говорил по-русски, а последние 5 лет успешно интегрируется в финскую среду. И вот что удивительно: дома ж родители по-русски исключительно говорят. И Стас, вроде, тоже по-русски говорит. Но Боже, что это за язык! Нет, он говорит и правильно, и грамотно. Но с небольшим акцентом и как бы подбирает иногда слова. Но от этого языка веет мертвечиной. Пластиковый язык, негибкий, неживой. И мне от такого языка становится жутко. Думает Стас, по его словам, больше на финском, чем на русском.
Нет, сам Стас удивительно клевый, очень открытый ребенок. Я о языке, исключительно о языке. Конечно, пара недель - несерьезный срок для глобальных выводов. Но я вдруг, на маленького Стаса глядючи, неожиданно для себя поняла, что категорически не хотела бы, чтобы Глеб забыл русский язык или стал бы говорить на нем плохо.
С удивлением поняла, что язык для меня - жизненная ценность, которую я не хотела бы терять. И не хотела бы, чтобы Глеб ее потерял.
Для меня язык - это канал. Именно чувствование языка, что ли. И я понимаю, что ребенок-билингва тонкого чувствования никогда не достигнет, если только он не Пушкин и не Набоков.
И я понимаю, что чужой язык не может для меня стать настолько гибким инструментом.
Эти открытия меня несколько удивили.

Хотя понятно, конечно же, что в плане безопасности Россия и Финляндия несравнимы.
А меня отечественная повсеместная агрессивность и жестокость, озлобленность - просто бесят. Мне не очень радостно от того, что Глебу среди всего этого придется жить.

Живут ребята в маленькой двухкомнатной квартирке. Когда мы пришли, Стаса дома не было - он ходил по городу и кормил чаек. Ева говорит, что абсолютно не боится отпускать Стаса гулять одного. Но что в Москве она его, конечно, не выпустила бы.
В квартире оказалось, разумеется, полно игрушек, так что Глебу было, чем заняться. Вскорости и Стас появился, и они час или даже полтора играли - я не знаю, чем они там занимались, они запараллелились, и мы их не видели. Вроде под конец они дошли до того, что стали нечто пускать плавать в раковине (ванна отсутствует). Ушли мы только тогда, когда стало понятно, что наш клиент готов, т.е. устал и впал в неадекват.
Ну и, разумеется, несколько дней потом к Стасу просился. Буквально - как только отошли сотню-другую метров от Стасова дома в сторону остановки, Глеб говорит: а пошли к Стасу в гости!
Мы с Глебом снова поехали домой на трамвае в сопровождении Евы, которая двигалась в некий клуб, а папа наш на общественном велике покатился.
В этот раз мы его все-таки обогнали.

Глеб видел на вокзале двухэтажные электрички. И на улицах двухэтажные автобусы. И стал делать из икейских вагончиков двухэтажные. Он пытался просто их ставить друг на друга, но они падали, конечно. Тогда я предложила перетянуть каждую пару резиночкой. И получилось 3 двухэтажных вагона, магнитиками сцепляются и нижние, и верхние.

Все еще не дает мне спокойно говорить с другими людьми. Перебивает меня все время, активно внимание перетягивает.

28 июля, четверг

День седьмой

В этот день с утра мы вроде направились все вместе куда-то, но вдруг нам в голову пришла мысль отпустить меня по магазинам, а папа чтобы Глеба развлек.
И вот они поехали на смотровую вышку рядом с Олимпийским стадионом, и собирались еще разведать, что там в бассейне творится.
А я пошла в "Стокманн", а потом на блошинку. И мне вполне хватило.
В "Стокманне" я обнаружила 4-й этаж, посвященный детским шмоткам. На 4-м этаже был детский уголок, как они его называют: горка, домик, еще что-то поиграть, место перепеленать, место покормить, маленький туалет, микроволновка, водичка попить и т.п.
О водичке, кстати, - ее в Финляндии можно из-под крана пить и не кипятить. Очень мило.
Я подумала, что можно будет в этот уголок Глеба сводить.
Еще я видела в расписаниях отделов, что на 6-м этаже есть отдел игрушек. Я подумала, что там, наверное, тоже есть какой-нибудь детский уголок, но не проверила.
А Глеб с папой выяснили, что смотровая вышка закрыта. На бассейн они посмотрели извне, но ничего путного не увидели, а внутрь идти у них уже времени не оставалось, на бассейн ведь много времени нужно. И они поехали к дому, на площадку.
В домик они пришли на 5 минут раньше меня.
А вечером мы вышли очень поздно из дома, потому что папа в преддверии завтрашней поездки в Россию никак не мог оторваться от интернета. В ожидании папы мы успели зайти в ближайший магазин игрушек и купить ведра с муми-троллями кому-нибудь в подарок. Когда появился папа, вроде идти особенно некуда было уже. И мы опять потащились в "Стокманн". Папа пошел шастать по всяким электронным отделам, а мы пошли в детский уголок.
И Глеб там с одним мальчиком сконнектился. А мама этого мальчика постоянно одергивала, когда он делал шаг влево либо вправо, и нервно кричала: "Джонни! Джонни!" Кричала она с иностранным прононсом, так что я даже восхитилась, что, оказывается, финны тоже люди и у них тоже бывают нервные мамы.
Как только я об этом подумала, мама заговорила по-русски. То есть, видимо, она все-таки всерьез и надолго в Финляндии или где-то на Западе, но уши-то торчат.
Несколько раз я еще замечала: если люди психуют друг на друга или агрессивно нервничают - они оказываются русскими. И как-то их нервозность сразу в глаза бросается на общем доброжелательном фоне.
Пошли потом на 6-й этаж, и Глеб залип в игрушках и все просил то купить и это тоже. И на 6-м этаже мы увидели роскошную детскую комнату, куда детей сдают. Но только она была закрыта уже, потому что было около 8-ми вечера. Мы ее запомнили.
Когда домой отправились, дождь шел. То есть погулять нормально все равно не получилось бы.

Денек пустоватый, в общем-то, получился. Но в этом - специфика поездок с ребенком. Интенсивность у нас получалась раза в два ниже, чем была бы без Глеба. А Глебу как минимум день после интенсива нужен. На отходняк, чтобы дитя совсем с ума не сошло бы.
И, конечно, если бы пришлось бы все эти отходняки проплачивать, то есть если бы мы за жилье каждый день платили, то я бы удавилась от жадности. Не по зубам нам такая роскошь. Да мы и не пошли бы на такое путешествие.
А так - очень даже славно получилось. За что финнам, терпевшим нас в своей квартире целых 15 дней - огромнейший китос.

29 июля, пятница

День восьмой

В этот день Аркадий уезжал в Россию, чтобы 30-го рулить Арефьеву на "Этнолайфе". Из интернета нам было известно, что русские автобусы уходят от "Финкино" с 11.30 до 12.30. Однако представители фирмы "Ника", обещавшие довезти нашего папу до Питера за 8 евро, сказали, что они отъезжают в 12.45. Правда, они не давали никаких гарантий, что в пятницу у них будет рейс.
Кроме прочих полезных дел папа собирался отвезти в Россию, домой, комбик, который ему подарил Эркки. И еще кучу носильных вещей, которые нам подарили Мира и Эркки. И еще кое-что по мелочи, чтобы потом поменьше тащить было.
Мы с Глебом с утра пораньше ушли, чтобы папе не мешать собираться. Я давно уже хотела посетить музыкальную школу Судзуки, я еще дома нашла в интернете, что в Хельсинки такая есть, и адрес записала. Я пыталась писать представителям школы письма, но они не ответили ничего. Папе теоретически тоже было бы интересно на эту школу посмотреть, но практически ему не хотелось платить за проезд - школа находилась далеко от дома Миры, надо было ехать на автобусе или на электричке. Поэтому папа решил, что он, пожалуй, не поедет. И как раз в эти дни, когда мы без него, я решила съездить. Я, конечно, подозревала, что музыкальная школа летом может не работать, но очень надеялась, что хоть кого-нибудь в ней можно будет найти.
Мира заранее посмотрела мне в интернете, как до указанного адреса добраться. У них чрезвычайно удобная электронная программка есть, типа "Всей Москвы", только гораздо круче. Оказалось, что можно ехать, если на электричке - а мы, конечно, предпочитали финские электрички другим видам транспорта - до станции "Kapyla", а можно - до следующей после "Kapyl'ы". Название этой станции уже давно запало в мой мозг, потому что еще перед прошлым нашим посещением Финляндии мы выяснили, а перед нынешним посещением - уточнили, что именно где-то там находится свалка, куда из большого местного магазина выносят и складывают продукты с истекающим сроком годности. В Финляндии (подозреваю, что не только там) существует даже движение, люди называют себя фриганами, - питаются главным образом такими вот продуктами. Эта идеология настолько сильна, что, если человек в целом - вегетарианец, но при этом еще и фриган, он обычно разрешает себе есть всякую там колбасу, если колбаса эта изъята из помойки.
А еще эту станцию мы проезжали, когда ездили в Тиккурилу - я запомнила, потому что тогда обратила на нее внимание. И вот, дабы не плутать по вокзалу в поисках нужной электрички, я решила поехать на той же, на которой мы в "Эврику" ехали - в 11.20. И мы в нее с Глебом успели, хотя мчались бегом, потому что по пути еще забегали в "Sesto" сдавать бутылки. На флэту слишком много бутылок скопилось к этому утру, а финансовый интерес они представляли только для нас. Естественным образом за нами закрепилась роль мусорщиков, именно мы очищали квартиру от стеклотары.
Но мы все неожиданно успели, прискакали на вокзал и сели в электричку. И скоро уже поехали, а выходить нам нужно было через одну от вокзала станцию.
Задолго до "Капилы" мы стали готовиться к выходу, встали, как порядочные, у дверей. Народу в электричке было мало, и рядом с нами никого не стояло.
И тут девочка из тундры снова облажалась. Приехали на станцию, а двери не открываются. Причем это как-то не сразу до моего сознания дошло, потому что я же не знаю, может, так и должно быть. И только не сразу я обратила внимание сквозь стекло, что из другого тамбура люди уже выходят, а мы все еще не выходим никуда. И я стала лихорадочно метаться в поисках заветной кнопки: я уже знала, что, если двери сами не открываются, им нужно помочь. Но кнопка не находилась. Тогда я ворвалась в собственно салон с воплями "Help! Help!". Обращалась я ко всем пассажирам разом, и один гражданин бросился нам на помощь. Он выскочил в тамбур, нажал на кнопку, которая оказалась безобразно огромной, прямо на виду, но совсем не в том месте, где я ее искала.
Однако было поздно: электричка уже тронулась в путь, и двери не открылись.
Зато на следующей станции, куда мы ненароком приехали, нам несказанно повезло. Мало того, что мы смогли самостоятельно выбраться из вагона, так еще и на соседнем пути останавливалась электричка в сторону Хельсинки. Мы в нее запрыгнули и благополучно доехали до "Капилы".
Глеба это событие очень поразило, и он целый день потом спрашивал и выслушивал одно и то же: почему же мы проехали нужную станцию.

И вот на "Капиле" мы вышли, на улицах, как водится, никого. Стали бродить по зеленой окраине, искать нужную улицу и зависать на всех подряд детских площадках. Погодка была что надо, мы не спешили и с толком коротали время. Несколько удручало, что нужной улицы никто из прохожих не знал. Единственный человек, который пришел на помощь - парень с велосипедом для развозки чего-то там - в свое рабочее время охотно и долго рисовал в моей тетрадке схему, потому что по-английски совсем не говорил; и, как потом выяснилось, нарисовал неправильно. Видимо, спутал нужную мне улицу с какой-то другой.
Я поначалу ориентировалась на схему, нарисованную Мирой - она срисовала с компьютерной карты. Как выяснилось позднее, схема оказалась очень точной. Только там было сказано, что это - схема пути от "Капилы". А на местности выяснилось, что этим путем, действительно, нужно было идти, но от следующей станции.
Но неким чудесным образом мы все-таки нужную улицу нашли. Она оказалась совсем маленькой, забиралась от более магистральной улочки резко вверх и в лесок, видимо, поэтому ее мало кто знал. Нашли нужный дом, но никаких признаков того, что это - именно музыкальная школа, я не обнаружила.
Я так и не узнала, была ли это музыкальная школа или нет. Поразмышляв, мы поднялись даже на высокое крыльцо и стали звонить, но никто не открыл. Мы покрутились еще вокруг этого дома и повернули обратно.
И пошли тем самым путем, который нарисовала Мира. И этот путь привел нас на станцию, только не на "Капилу", а на другую.
Там был стеклянный лифт, чтобы мы смогли подняться из подземного перехода на платформу. Удивительно заботливы все-таки буржуи.

И вот уже в ожидании электрички я вдруг получаю смс от папы. Который, зная, что автобус "Ники" отходит в 12.45, пришел к "Финкино", по своему обыкновению, в 12.35. Причем он даже не озаботился тем, чтобы позвонить им (они ему давали визитку свою) и узнать, будет ли в этот день автобус. По последующему нашему опыту теперь уже можно сказать, что последний автобус на Питер отходит от "Финкино" обычно в 12.30 и Аркадий опоздал ровно на 5 минут.
И вот он писал мне и спрашивал, все ли он правильно понял про "Нику", что в 12.45. А не в 13.45 ли?
В общем, когда мы вернулись с Глебом домой - еще и на вокзале поторчали по жесткому Глебскому настоянию, посмотрели на прибывающие-отбывающие электрички - папа расхаживал по квартире в ярко-белой футболке, которую припас специально на случай, если придется ехать автостопом. И собирался теперь ехать стопом, зашел домой комбик оставить, с комбиком несколько неудобно было бы.
Аркадий все ходил и раздумывал, как бы это ему половчее выйти на трассу, и тут, на радость малышам, вернулся с работы Антти, местный весельчак. И Аркадий пошел к нему домогаться, как лучше на трассу выехать. Оказалось, существует некий отстойник русских дальнобойщиков на выезде из Хельсинки, такой карман на трассе, и Антти даже вызвался Аркадия туда проводить. Только можешь с полчасика еще подождать, спросил он, перекусил и пошел в душ. А потом повез Аркадия на метро к сородичам.
Конечно, это было настоящей удачей, несмотря на то, что в этом кармане на трассе Аркадий провел около часа и никуда оттуда не уехал. Зато за этот час Антти встретился со своим приятелем, с которым у него была забита стрела недалеко. И они с приятелем забрали Аркадия и отвезли на другую позицию, хорошую. Оттуда Аркадий уехал почти сразу, на одном дальнобое доехал от Хельсинки до границы - правда, не до Торфяновки, а до Брусничной.
А надо заметить, что из дома Аркадий вышел только около 15.00. По Москве - в 16.00. А поезда на Москву, как известно, уходят из Питера около часа. Так что времени у Аркадия было, мягко говоря, впритык. И мы весь оставшийся день переписывались смс-ками. Вечером, когда мы с Глебом пришли домой, за Аркадия принялись болеть все жители квартиры. А Шакиль спросил, что это за важность такая была тащиться в Россию.

После Глебского сна я посмотрела - погода ничего, вроде. Правда, ветер. Решила съездить с Глебом в бассейн, Мира говорила, что там хорошо. Я подумала, что в бассейне, наверное, теплее, чем в море. Мира говорила, что в бассейне вода теплая.
Пошли мы с Глебским на трамвайную остановку, сели на тройку и отправились в путь. А я ж, где выходить, не знаю. В руках карта, а все равно - не знаю.
Спросила у тетушки, что рядом сидела, где остановка "Олимпийский стадион". А она как раз и была ближайшей, эта остановка. И тетушка как раз на ней выходила.
Вышли, я у той же тетушки спрашиваю, а где же здесь теперь бассейн. А тетушка как раз в бассейн и шла. И мы вместе пошли.
А Глеб всю дорогу, пока мы ехали, все мне лепетал, что они с папой на 4-м трамвае ехали, а вовсе даже не на третьем. И я недоверчиво как-то это все выслушивала. У тетушки спрашиваю: можно ли в бассейн на 4-м трамвае приехать? Можно, отвечает тетушка. Вполне.
И повела нас какими-то околотками и буераками. Мы лезли по горам и спускались в долины. Тетушка, к тому же, была не особенно подвижна - кажется, у нее что-то было с ногой, и она прихрамывала. А еще отдышка. Она все норовила остановиться и отдохнуть. Так что мы тащились довольно долго. А Глеб всю дорогу говорил, что они с папой по-другому шли.
Я спросила у тетушки, теплая ли в бассейне вода, и она сказала, как Мира в точности, что очень теплая.
На входе в бассейн мы расстались. Пока я возилась, складывала коляску, тетушка ушла внутрь бассейна, и больше я ее не видела. Тетушка почему-то очень настаивала на том, чтобы я сложила коляску и забрала ее с собой в бассейн. Хотя я хотела ее оставить рядом с велосипедной стоянкой.
Вообще в Финляндии воруют мало, и мы еще в прошлый наш приезд 4 года назад постоянно оставляли на улицах свои рюкзаки, и никто на них не зарился, конечно. Я и коляску в этот раз часто оставляла повсюду без присмотра. Единственным моим серьезным опасением было, что кто-нибудь решит, что наша коляска - это мусор, который поленились донести до помойки, и выбросит ее. Поэтому я не оставляла ее в подъезде никогда.
На входе в бассейн с меня взяли 3 евро, а с Глеба ничего не взяли. Мы пошли в раздевалку, переоделись и вышли на улицу. Бассейн был под открытым небом. Вернее, бассейнов было два: один -полноценный для взрослых, там даже вышечки были, чтобы в воду прыгать. Другой - лягушатник, в него можно было с горки съезжать. Глеб рванулся было на горку, забрался, но съезжать забоялся. Слез по лесенке.
И вот мы полезли в воду - и у меня глаза-то из орбит повылезали. На улице было прохладно, градусов 20 максимум, и ветер. И я ожидала, что вода, раз все говорят, что теплая, - действительно теплая. Примерно такая мне представлялась, как в бассейне на "Белорусской", куда мы в Москве по воскресеньям ездим.
Видимо, финские люди - действительно горячие.
То есть, скажем, взрослым детям, которые в воде бесятся и движутся постоянно, еще ничего. А нам с Глебом не жарко совсем. И Глеб, как в воду попал, сразу обалдел тоже. Стал дергаться и обратно рваться. А на улице-то тоже прохладно. И он быстро понял, что в воде по шейку сидеть - теплее, чем на улицу высовываться. И вот он возбужденный такой от холода, кричит, хохочет, а вылезать и в душ бежать, чтобы греться - не могу его уговорить. Сидели-сидели, наконец решились. Вылезли из воды, рванули в душ. На улице после воды - реально холодно.
А рядом с душем сауна была, я очень надеялась там попариться. Но Глеб нос засунул, его жаром обдало, и он отказался туда заходить. Я зашла, дверь за собой закрыла, все зову его сквозь стеклянную дверь. А он не идет, стоит перед сауной и трясется от холода. Пришлось мне вылезать и в душ с ним бежать, греться. Но мы еще очень долго не могли согреться.
Вышли из бассейна, и Глеб стал мне показывать дорогу, по которой они с папой шли. Он помнил, ориентировался.
Потом, когда уже к вокзалу на трамвае подъехали, Глеб уговорил меня на метро покататься. Покатались немного.

В домике, когда мы пришли, оказалась в гостях Салла. Мы с ней списывались по мобильниками, но я не знала, что она именно в этот день в гости придет.
Еще были два итальянца с валторнами, когда мы с Глебом приехали, Эркки их как раз записывал. Их игру было слышно в подъезде. Когда они записались, один дал Глебу мундштук от валторны, Глеб ходил по квартире и мерзко дудел, а говорил, что играет.
И вот Салла, а потом и Антти, стали с Глебом шутить. Стали называть его "зай-чик", но у них так смешно получалось, с акцентом, а он ржал и за ними повторял.
Потом я спросила, как будет "зайчик" по-фински, и они сказали - что-то типа "пупунен". А Глеб скрестил двух зайцев, у него получилось "пупуник". И, видимо, по-фински это весьма уморительно звучит, потому что ребята весь вечер не могли успокоиться и все ржали на пупуника.
А Глеб стал Антти пупуником звать с тех пор.
Я Глеба уложила и пришла тусоваться на кухню - тусовки были каждый вечер, но это был еще, к тому же, вечер пятницы, и тусовщиков собралось как никогда. Один только Эркки забрал большой компьютер и уехал в Турку записывать после валторн остальное - его группа базируется в Турку. На следующий день мы с Мирой должны были последовать в Турку за ним, там встретиться и двинуться вместе дальше, на дачу к брату Миры.
Я несколько дней думала, воспользоваться ли нам приглашением Миры или остаться на выходные в Хельсинки, но потом мы решили так. Аркадий поедет в Россию, мы - в Турку. Потом в воскресенье Мира с Эркки вернутся в Хельсинки, а мы сможем с Глебом в Турку переночевать в квартире Мириной мамы, которая в отсутствии. А в понедельник вечером Аркадий к нам в Турку приедет, и мы пойдем в гости к Риикке, которая была готова принять нас в ночь с понедельника на вторник.
В общем, решилась я ехать и Глебу про это сказала. Глеб почему-то очень заинтересовался фигурой брата.
- Я очень хочу на брата Миры посмотреть, - сказал он. - А он большой или маленький?
Еще Глеба предельно интриговали двухэтажные поезда, и Мира специально посмотрела в компьютере расписание, когда ходят именно двухэтажные. Решили ехать в 12.00.
Еще Мира категорически высказалась в том смысле, что заплатит за нас за проезд.

Аркадий шел по трассе хорошо и успел-таки в Питер, как ни странно. В метро он заскочил непосредственно перед закрытием и ехал на вокзал на последнем поезде. Но на вокзале на Москву билетов не было. Потом ему все-таки удалось взять билет на Тверь, но надо было поезда немного подождать. А мы сидели в это время на кухне, тусовались, и Салла сказала, что, когда она жила в Питере, летом часто были проблемы с билетами на Москву, иногда за 2 недели уже невозможно было взять билет. Тут меня осенило, и я написала Аркадию, чтобы он взял нам билеты на Москву на следующую неделю, когда мы уже всем колхозом поедем домой. И он взял, два нижних на обычный нормальный поезд. Как выяснилось неделю спустя, это был грамотный шаг, потому что не один наш папа ехал спустя неделю на "Нашествие", и билетов уже не было, конечно.

Где-то во втором часу я пошла спать - я обычно первая уходила с ночных тусовок, потому как встаю по утрам независимо от выходных. А они остались гудеть, и Мира потом сказала, что легла спать около шести.

Днем заходили с Глебом в дом, дверь подъездную входную слишком сильно распахнули, а она вдруг и зафиксировалась. И обратно не закрывается.
Я повертела головой по сторонам и решила, что она как-то автоматически зафиксировалась, и закрыть ее теперь простым усилием моей воли невозможно.
А Глеб по-деловому так, внимательно, дверь со всех сторон оглядел, на корточки присел, рукой пошарил - и вдруг ее закрыл. А там просто с обратной стороны петелька железная оказалась, которая на штырек накидывается, но чисто механически. Он эту петельку со штырька снял, дверка и закрылась.
Но меня поразил этот хозяйственно-инженерный подход к делу. Как он взялся, подумал-подумал - и решил задачу.

Витни